О любви, которой 2 года и четыре месяца.
Это то время, что во мне живет звезда по имени Билл Каулитц.
Которая меня сделала свободной от некоторых предрассудков.
Которая сделала мою жизнь ярче, жизненный опыт - богаче.
Благодаря которой я поняла, что могу общаться с интересными и неординарными личностями, узнать от них много нового и испытать такие эмоции, которые раньше были мне недоступны.
Я вспомнила, что я довольно неплохо пишу и сейчас просто счастлива, что нашла своих читателей.
И я теперь такая разная
Я не оправдываю себя — может, я плохая и порочная.
Я никого не агитирую за свой образ жизни.
Есть примеры лучше, достойнее и чище.
Поэтому, если кому претит общение со мной, мои интересы и мои приоритеты — самое время отписаться.
Я не собираюсь в своем виртуальном дневнике воспитывать и отвечать за формирование психики кого-либо. Этого мне хватает в реале.
А здесь — лично моя территория и мои порядки. И мои любимые люди, которых обижать не нужно.
Да, я предвзята. А хуле бы нет?
Присказка закончилась. Начинается сказка.
читать дальшеВернее, песня
(хорошо легла на Шевчука (см. название поста)))
Написала я Альке
СМС:
Напиши- ка ты драббл,
Любимая, мне.
Она в ответ: «Что ты?
Не-не-не!
Не умею, не буду.
И вообще!»
А потом через час,
Можете
Не поверить, но было-
Даже есть
Присылает повторно
СМС
а дальше чё-то на Шевчука не легло, но дословно:
«Ты будишь во мне зверя. Будет тебе драббл»
И написала она драббл о хорошем мальчике и плохом дяденьке.
И о том, как этот плохой дяденька нетрадиционным и совсем негуманным методом помог избавиться мальчику от кошмара, преследующего его во снах.
Жизненно. И мальчику не посочувствовать толком, потому что ему самому понравилось.
На всякий случай – внимательно читайте шапку.
Сам фик, собственно.
хотя, его не прочел ещё разве что ленивый
Название: Вещий сон
Автор: Alraunes
Жанр: драббл, АУ, БДСМ
Пейринг: Бушидо/Билл
Рейтинг: NC-17
Грудью на шершавую стену. Шероховатость и холод кирпичной кладки чувствуются даже через футболку. Из открытого рта судорожными толчками вырывается пар – прямо в морозный воздух. Тонкая кожаная куртка наполовину сдернута, обнажая плечи и сковывая сопротивление рук – за спиной.
Улица пустынна. Под модельным ботинком хрустит битое стекло и какой-то мусор – когда его ноги бесцеремонно раздвигают коленом. Он не кричит, не зовет на помощь, даже перестал умоляюще шептать «не надо». Только трепыхается как пойманная птица в руке, зная, что все равно не вырваться. Закусывает губу, давясь стоном, когда грубая рука, на мгновение замерев в его волосах, резко тянет их назад, заставляя откинуть голову на широкое плечо прижавшегося сзади мужчины.
- Будешь послушным – будет легче, усек?
Кивнуть нет возможности, в волосы вцепились железной хваткой.
- Не слышу ответа? – хрипло, в самое ухо и горячим языком – по щеке.
- Да.. – если слышно и обмякая в сильных руках.
- Вот умница!
Наглые пальцы грубо лапают его между ног прямо через суровую ткань.
Еще один тоскливый взгляд – по сторонам, голова, наконец-то, свободна – но узкая улица по-прежнему пуста. В тусклым свете полуразбитого фонаря дребезжат от ветра мусорные баки, темные зевы арок как голодные рты. Ему не холодно, насыщенная адреналином кровь бешено несется по венам, в висках стучит: «Неужели? Неужели мой сон, мой давний кошмар – сбывается?». Впечатывающее его в стену мускулистое тело, грубо срывающие одежду руки, жадные укусы и животные стоны удовлетворенной похоти. Этот сон мучил его на протяжении нескольких лет. Вот только мучил ли? Просыпаясь среди ночи в горячем поту, он, тяжело дыша, смотрел в потолок расширенными зрачками, и рука сама тянулась к паху – снять нахлынувшее вместе с липким ужасом возбуждение.
Он боялся до безумия, что этот кошмар сбудется, и в тоже время хотел, неосознанно, с густым стыдом, чтобы это все же произошло с ним.
И вот теперь, вдавленный в холодную стену, он чувствует, как сдергивают с него узкие джинсы, как они уже сами съезжают к щиколоткам, стреноживая его. Одобрительный шлепок по ягодице и удивленный присвист:
- Ого, детка не носит белье!
Вот черт его дернул сегодня не одеть трусы, словно сам напросился! Хотелось ощущения жестких швов на коже. Грубости хотелось? Получите и распишитесь!
Мужчина вжимается сзади, трется упругим бугром о маленькие ягодицы. Парень уже приготовился ткнуться нежным прямо в грязные кирпичи, но в последний момент его пах накрывает широкая ладонь и чуть сжимает – неожиданно ласково. Слегка перебирает пальцами, поглаживает, и он слышит, как мужчина усмехается ему в шею:
- А шлюшке-то нравится! Кто бы мог подумать!
У него позорно стоит, он готов сгореть со стыда. И все же до сих пор не имеет сил признаться себе, что да – вот она, его грязная фантазия, реализуется прямо посреди темного проулка, на виду у десятков слепых окон. Звук расстегиваемой молнии бьет по ушам адским стокатто. Он замирает в ожидании, давя в себе ужас и продолжающее расти желание оказаться в полной власти скрутившего его мужчины. Не получается ни то, ни другое – страх и возбуждение плещутся через край, заставляя ноги дрожать и подгибаться. Но его подхватывают, плотнее подтягивая к уже вырвавшемуся на свободу толстому пульсирующему от нетерпения члену. Когда его половинки расходятся под жадным напором, он уже не сдерживает вопль.
- Кричи, шлюха, мне это нравится! Тебя все равно никто не услышит!
Влажный конец наощупь ищет его дырочку, размазывая по ягодицам мокрое. Наконец одна рука сползает с его груди, перехватывая за бедра, а пальцы другой нашаривают вход, проникают в него резко и грубо, так что он давится криком.
- Что – не сладко, сучка? Еще бы – на сухую-то натягивать!
- Я не девка, чтоб мокрым быть, - шипит в ответ.
- Да уж, был бы девкой – потек бы уже весь! Вон как стоит- то! – издевательский смешок и его член начинают медленно дрочить. Он извивается, вновь пытаясь вырваться, невольно подаваясь назад и прижимаясь еще теснее.
- Ай да сучка – горяча! Как хочет – аж сама насаживается! Ну наградим за усердие! – мужчина сует ему в рот пальцы. – Соси давай, для себя же стараешься!
И парень старательно работает языком, пока чужая рука по-хозяйски шарит по его полуобнаженному телу. От ожидания, от извращенного желания почувствовать наконец эту боль мелкой судорогой сводит низ живота, и парень даже не сразу замечает, что яростно лижет, прикусывая, собственные губы. А покинувшие гостеприимный рот пальцы медленно втискиваются в него, обильно увлажненные слюной и от этого уже не кажущиеся такими грубыми. Больно? Наверное, больно, но в ушах звенит и все тело становится чужим, пластилиново-податливым и ужасно развратным, страстно желающим этого насилия. Со стороны они представляют собой весьма живописную скульптуру: крепко сбитый, спортивный мужчина, обхватив за грудь откинувшегося на него худощавого юношу с болтающими у самого асфальта штанами и скрученными собственной курткой руками, размеренно трахает его сложенными в горсть пальцами.
Он уже совсем плохо соображает, когда секундная пустота заполняется еще более плотно. Мужчина медленно, словно стремясь прочувствовать каждый сантиметр узкого пространства, входит в него до конца.
Туго, тесно, мышцы протестующее сокращаются.
- Ну-ну, не сжимайся так! Обоим же больно!
Обхватывающая за грудь рука проходится по неприлично торчащим соскам, задирает майку и повторяет свой путь - уже по подрагивающей от прикосновений обнаженной коже – сжимая и покручивая. Другая рука, подхватив под яйца, прижимает парня ближе, насаживая так, что от распирающего мучения ноги сами раздвигаются, насколько позволяют недоснятые брюки, а спина выгибается дугой, прося еще большей власти над собой. Рефлекторно сжатые мышцы уже немного отпустило, и мужчине все легче упруго вбиваться в его тело. Длинные блестящие волосы рассыпаются в такт мотаниям запрокинутой головы, струятся по черной коже потрепанной косухи на плечах мужчины, движения двух слившихся тел убыстряются. Толчки, то беспорядочно-рваные, болезненные, то выматывающее-медленные, в полной мере дающие почувствовать размеры сладко-терзающего его органа, чередуются, заставляя парня лишь сильнее выгибаться в ожидании следующего движения сильных бедер и глухо стонать сквозь сомкнутые зубы.
Наконец, с финальным рывком мужчина довольно рычит, прикусывая тонкую шею, и удовлетворенно застывает, почти благодарно вжимаясь в свою жертву.
А когда отстраняется, парень, совершенно не понимая, что творит, еще пару раз подается нему, тычась попкой в уже опадающий член, а потом просто съезжает к его ногам. Мужчина, застегивая свой ремень, удивленно смотрит на скорчившееся у его ног подрагивающее тело и присаживается рядом на корточки, отводя с его лица черные пряди. Красивое лицо парня пылает, мучительно искаженное стыдом, болью и… желанием? Разглядывает его: ухоженный, но совсем юный, просто по-модельному высокий, он думал, что парень постарше, когда зажал его стройную фигурку возле обшарпанной стены. Все чувства на этом лице сейчас как открытая книга. И он хочет! После всего, что тут происходило, он все еще хочет кончить! Мужчина, недоверчиво хмыкнув, – бывает же! – осторожно протягивает руку к мальчишескому стояку и начинает водить по нему ладонью, слегка прижимая трогательно –беззащитную головку, блестящую смазкой в свете фонаря. Зачем он это делает? А нужны ли причины? Это уж точно не благодарность за невольно доставленное удовольствие, мужчина привык брать, что захочет без спросу. Нежность? Тоже нет, да он и не знает, что значит это слово-то! Или - пока не знал?
Парень, тихо скуля, кончает ему на руку, и непонятное чувство словно окатывает горячей волной. Мужчина аккуратно соскребает безвольное тело с асфальта, прислоняя к стене, натягивает на него джинсы, расправляет куртку на худенькие плечи, освобождая руки. Мальчик дышит сбито, через раз, глаза словно подернуты туманом - ему хорошо. Он словно освободился от тяжелого груза, давящего на его подсознание, изгнал из него монстра. Его мечта, его гребанная извращенная мечта, не дававшая покою столько лет, исполнилась. Теперь можно переступить через позорно-сладкий опыт и жить дальше. Может, пройдет еще пара месяцев и, празднуя победу над ночными кошмарами и безумными фантазиями наяву, он набьет себе татуировку «свобода».